Не так давно жил в Нижнем Ширдане некто по имени Байдек. Собрался он однажды с товарищами в путь. Шли они, шли, пока не пришли к реке. Подрядились к одному баю пшеницу в дальний город доставить и поплыли в лодке. В дороге заболел Байдек, бросили его на берегу.
Остался бедняга один, лежит и плачет. Подходят к нему два вора. «Ты чего здесь валяешься? — спрашивают.— Вставай, товарищем нам будешь». И насильно повели его с собой.
Уже смеркалось, когда подошли они к какой-то деревне. За думали воры к тамошнему баю в амбар залезть. Отодрали в крыше доску и спустили Байдека на веревке. Стал он подавать им, что в амбаре было. После обвязал себя и крикнул: «Тащите!» Увидели воры, что это он, обрезали и веревку и ушли.
Сидит Байдек в амбаре, как ему быть, не знает. К счастью, кадку с гороховой мукой в темноте нашарил. Скатал из муки два комка и стал ждать.
На рассвете подошла к амбару женщина. Только дверь открыла,
Байдек и бросил комки ей в лицо. Пока женщина с плачем протирала глаза, он и убежал.
Долго шел Байдек, вот впереди показалась деревня. Вошел в крайний дом, поздоровался. Встретила его беременная женщина — последние деньки дохаживала. «Добро пожаловать, путник,— сказала она,— ты, верно, проголодался в дороге. Вот, сядь поешь». И поставила перед Байдеком блюдо с перемячами. Наелся Байдек. Женщина просит его: «Скоро должна я родить. В соседней деревне матушка моя живет. Не позовешь ли ее ко мне, добрый человек?»
Пошел Байдек, разыскал старушку. «Пойдем,— говорит,— бабушка, тебя дочь зовет». Шли они пешком, и старушка скоро выбилась из сил. Взял ее Байдек на руки. Но вот и он устал. «Дай немного передохнуть, бабушка»,— сказал он и посадил старушку на пенек. А пень тот колодцем оказался, она и упала в него. «Что же я теперь женщине скажу?» — сокрушался Байдек.
И решил обмануть ее: «Не пошла бабушка, не поверила мне. Ступай, говорит, принеси что-нибудь из вещей дочери, тогда пойду с тобой». Дала женщина Байдеку свое хаситэ1, расшитое золотыми и серебряными монетами. Взял он хаситэ и пошел своей дорогой. А женщина, поди, до сих пор его дожидается.
До вечера Байдек немалый путь проделал. Когда стемнело, увидел вдали огонек. Пошел на него, а это во всей деревне одно единственное окошко светится. Влез Байдек на забор — не знал он, что караульщики под ним сидят. «Вор! Вор!» — закричали они и стащили Байдека на землю.
Уж и били его, и тузили его! А потом посадили в бочку, заколотили и спустили с высокой горы. Бедняга чуть душу Аллаху не отдал...
Едва оправившись, вынул он из кармана ножичек и принялся ковырять дно бочки, пока не проделал в нем дырку, чтобы руку просунуть можно было. Прислушался, а вокруг волки, медведи
бродят, принюхиваются. Конец хвоста одного волка, пока он возле бочки крутился, нечаянно просунулся в дырку. Схватил его Байдек, намотал на руку, да как гикнет — волк без оглядки бежать бросился и бочку за собой поволок. Ударилась она о кочку и рассыпалась. Хвост — хрясть! — и оторвался. Умчался волк, а Байдек опять на свободе.
Огляделся он — лес кругом. Темно. Волки где-то воют. «Ну, эти слопают и не подавятся!» — подумал Байдек и полез на высокий дуб. Собрался было на нем до утра отсидеться, да дерево внутри полым оказалось — провалился Байдек.
Сидит он на дне глубокого дупла, чувствует под собой что-то мягкое. Потрогал, а это мед. Наелся досыта.
Тут вскоре светать начало. Утро настало, а там и день пришел. Байдек все в дупле сидит, выбраться не может. Посмотрел вверх, а там медведь осторожно задом в дупло спускается. Знать, не почуял еще человека.
Подождал Байдек, пока совсем рядом будет, крепко ухватил его за заднюю лапу, да как свистнет — мишка с перепугу мигом на верхушке оказался. И Байдека вытащил! Прыгнул косолапый с дерева — тут ему и конец пришел. А Байдек снял с медведя шкуру, взвалил ее на себя и пошел лесом.
Шел он так, пока на дорогу не выбрался. А по ней подводы тянутся. Расспросил Байдек людей, откуда и куда путь держат. Отдал им медвежью шкуру, они его за то до родной деревни довезли.
Из дому Байдек еще весной ушел, а воротился глубокой осенью — уж снег в воздухе кружился.
Обрадовался Байдек, что своих близких и друзей снова увидел. Захотелось ему устроить для них пир — благо, на хаситэ доброй женщины немало золотых и серебряных монет было.
Отправился за матерью: она в соседней деревне жила. Впряг лошадь в широкие розвальни, на которых в лес за дровами ездил.
Мать Байдека совсем дряхлой старушкой была. Закутал он ее в большой тулуп и усадил в сани. Полы тулупа тащились, свесившись из саней. По следу похоже было, будто воз сена везли. На беду в той деревне как раз сено украли. След и привел к дому Байдека. Насилу монетами с хаситэ откупился.
Разозлился Байдек на шубу: столько убытка из-за нее потерпел! И бросил ее в огонь. Шуба, видать, дубленая была — съежилась вся и стала со свиной пятачок. Швырнул ее Байдек, а она за частокол зацепилась и повисла на нем.
В другой деревне в тот же день свинья пропала. Всю округу обыскали, нигде найти не могли. Увидели люди на заборе Байдека штуковину, похожую на свиной пятачок, и закричали: «Вот кто свинью украл!» Что тут поделаешь, пришлось последние монеты отдать. Еще и брать не хотели, едва уговорил.
Позарился Байдек на чужое хаситэ, и вот что из этого вышло... Правду говорят люди: что с ветру приходит — на ветер и уходит.
Остался бедняга один, лежит и плачет. Подходят к нему два вора. «Ты чего здесь валяешься? — спрашивают.— Вставай, товарищем нам будешь». И насильно повели его с собой.
Уже смеркалось, когда подошли они к какой-то деревне. За думали воры к тамошнему баю в амбар залезть. Отодрали в крыше доску и спустили Байдека на веревке. Стал он подавать им, что в амбаре было. После обвязал себя и крикнул: «Тащите!» Увидели воры, что это он, обрезали и веревку и ушли.
Сидит Байдек в амбаре, как ему быть, не знает. К счастью, кадку с гороховой мукой в темноте нашарил. Скатал из муки два комка и стал ждать.
На рассвете подошла к амбару женщина. Только дверь открыла,
Байдек и бросил комки ей в лицо. Пока женщина с плачем протирала глаза, он и убежал.
Долго шел Байдек, вот впереди показалась деревня. Вошел в крайний дом, поздоровался. Встретила его беременная женщина — последние деньки дохаживала. «Добро пожаловать, путник,— сказала она,— ты, верно, проголодался в дороге. Вот, сядь поешь». И поставила перед Байдеком блюдо с перемячами. Наелся Байдек. Женщина просит его: «Скоро должна я родить. В соседней деревне матушка моя живет. Не позовешь ли ее ко мне, добрый человек?»
Пошел Байдек, разыскал старушку. «Пойдем,— говорит,— бабушка, тебя дочь зовет». Шли они пешком, и старушка скоро выбилась из сил. Взял ее Байдек на руки. Но вот и он устал. «Дай немного передохнуть, бабушка»,— сказал он и посадил старушку на пенек. А пень тот колодцем оказался, она и упала в него. «Что же я теперь женщине скажу?» — сокрушался Байдек.
И решил обмануть ее: «Не пошла бабушка, не поверила мне. Ступай, говорит, принеси что-нибудь из вещей дочери, тогда пойду с тобой». Дала женщина Байдеку свое хаситэ1, расшитое золотыми и серебряными монетами. Взял он хаситэ и пошел своей дорогой. А женщина, поди, до сих пор его дожидается.
До вечера Байдек немалый путь проделал. Когда стемнело, увидел вдали огонек. Пошел на него, а это во всей деревне одно единственное окошко светится. Влез Байдек на забор — не знал он, что караульщики под ним сидят. «Вор! Вор!» — закричали они и стащили Байдека на землю.
Уж и били его, и тузили его! А потом посадили в бочку, заколотили и спустили с высокой горы. Бедняга чуть душу Аллаху не отдал...
Едва оправившись, вынул он из кармана ножичек и принялся ковырять дно бочки, пока не проделал в нем дырку, чтобы руку просунуть можно было. Прислушался, а вокруг волки, медведи
бродят, принюхиваются. Конец хвоста одного волка, пока он возле бочки крутился, нечаянно просунулся в дырку. Схватил его Байдек, намотал на руку, да как гикнет — волк без оглядки бежать бросился и бочку за собой поволок. Ударилась она о кочку и рассыпалась. Хвост — хрясть! — и оторвался. Умчался волк, а Байдек опять на свободе.
Огляделся он — лес кругом. Темно. Волки где-то воют. «Ну, эти слопают и не подавятся!» — подумал Байдек и полез на высокий дуб. Собрался было на нем до утра отсидеться, да дерево внутри полым оказалось — провалился Байдек.
Сидит он на дне глубокого дупла, чувствует под собой что-то мягкое. Потрогал, а это мед. Наелся досыта.
Тут вскоре светать начало. Утро настало, а там и день пришел. Байдек все в дупле сидит, выбраться не может. Посмотрел вверх, а там медведь осторожно задом в дупло спускается. Знать, не почуял еще человека.
Подождал Байдек, пока совсем рядом будет, крепко ухватил его за заднюю лапу, да как свистнет — мишка с перепугу мигом на верхушке оказался. И Байдека вытащил! Прыгнул косолапый с дерева — тут ему и конец пришел. А Байдек снял с медведя шкуру, взвалил ее на себя и пошел лесом.
Шел он так, пока на дорогу не выбрался. А по ней подводы тянутся. Расспросил Байдек людей, откуда и куда путь держат. Отдал им медвежью шкуру, они его за то до родной деревни довезли.
Из дому Байдек еще весной ушел, а воротился глубокой осенью — уж снег в воздухе кружился.
Обрадовался Байдек, что своих близких и друзей снова увидел. Захотелось ему устроить для них пир — благо, на хаситэ доброй женщины немало золотых и серебряных монет было.
Отправился за матерью: она в соседней деревне жила. Впряг лошадь в широкие розвальни, на которых в лес за дровами ездил.
Мать Байдека совсем дряхлой старушкой была. Закутал он ее в большой тулуп и усадил в сани. Полы тулупа тащились, свесившись из саней. По следу похоже было, будто воз сена везли. На беду в той деревне как раз сено украли. След и привел к дому Байдека. Насилу монетами с хаситэ откупился.
Разозлился Байдек на шубу: столько убытка из-за нее потерпел! И бросил ее в огонь. Шуба, видать, дубленая была — съежилась вся и стала со свиной пятачок. Швырнул ее Байдек, а она за частокол зацепилась и повисла на нем.
В другой деревне в тот же день свинья пропала. Всю округу обыскали, нигде найти не могли. Увидели люди на заборе Байдека штуковину, похожую на свиной пятачок, и закричали: «Вот кто свинью украл!» Что тут поделаешь, пришлось последние монеты отдать. Еще и брать не хотели, едва уговорил.
Позарился Байдек на чужое хаситэ, и вот что из этого вышло... Правду говорят люди: что с ветру приходит — на ветер и уходит.